Дождь пришел как волна, резко и со всем силы ударил по Готэму. Бил по брусчатке, заполнял собой трещины, превращал дорожки в лавинообразные потоки. Плакали вековые горульи, на темном небе под вспышками сверкали штили, дождь резвился и играл. Должно быть, только непогоде и было радостно в этом прогнившем до основания городе. Свежему летнему дождю не смыть ту грязь, что каждодневно творилась на улицах, не проникнуть в души, черные изнутри.
Дина любила готэмские грозы. Наделяла их каким-то особым мистическим смыслом и отождествляла со своей работой. Точно также она «чистила» эти места от неугодных людей, выслеживала и наказывала тех, кто плевал на закон и права людей, которым меньше повезло в жизни. Она помнила, кто она и откуда пришла — маленькая бродяжка, которой повезло встретить доброго человека. И она стала «добрым человеком» для тех, кому надеяться не на кого. Она стала голосом неимущих, забитых и обделенных. Она — та, кому не заткнут рот ни деньги, ни связи в высокопоставленных кругах, ни угрозы.
Она всего лишь городская сумасшедшая, сдвинутая на всю голову.
В такую ночь птички сидят в гнездах. Вот и Канарейка решила не показывать носа на улицах. Сегодня не намечено вылазок ни у Хищных птиц, ни у Лиги Справедливости Америки. В этот вечер Дина могла остановиться и задуматься, куда несет её волна. Далеко не всё устраивало её в нынешнем положении. Она давно целиком жила жизнью своего альтер эго и практически забыла каково это, не быть крутой девчонкой в кожаной куртке, ловко раздающей люлей здоровенным лбам. За работой она прятала проблемы в личной жизни, боязнь быть слабой, потерять контроль. Боязнь снова кому-то довериться и быть преданной.
Капли беспорядочно барабанили по соседним крышам. Нет, в таком поганом настроении пребывать никак нельзя. Она не Бэтмен какой-то, чтобы страдать по делам давно минувших лет и упиваться своей болью. У неё всё нормально. Работа, не дающая продыху, на которой каждый день приходится рисковать шкурой. Дом — убогая конура, в которой Дина так и не навела уют с момента переезда. Вещи так и стояли в коробках, будто их внесли только вчера. Неряшливо висела одежда, занимала собой спинки кровати, дивана и единственного имевшегося стула. Нет, плевать она хотела на квартиру, в которой практически не бывала, и этот сраный уют. Да кому он вообще нужен?
Пробурчав что-то себе под нос, Дина направилась в необжитую кухню, где из пустого холодильника достала начатую бутылку виски. Глотнула. Вздернула брови.
«Ну, так уже неплохо».
Продолжила вспоминать плюсы из своей жизни. Так, что у неё ещё было?..
И зависла. Ничего позитивного на ум не приходило, а доктор Браун говорила, что нужно вспоминать только положительное, и тогда сдохнуть будет хотеться намного реже.
«Да много они знают, те доктора!» – огрызнулась Дина, свободной рукой почесала растрепанную макушку и поплелась в ту часть квартиры, что должна была составлять гостиную. Плюхнулась на диван и снова глотнула из бутылки. На сей раз отпила она побольше. Зажмурилась, пока глотала.
На самом деле, ей просто нельзя оставаться одной и ничего не делать. Нельзя и всё тут. Нужно срочно найти себе занятие. Включила телевизор. Сопливые мелодрамы очень хорошо зашли, стоило сделать еще пару-тройку глотков. И вот она уже обнимает подушку и смотрит в экран стеклянными глазами, сопереживая героям.
Дина не помнила, в какой момент герои черно-белых фильмов сошли с экрана и окрасили действительность в монохром. Не понимала она, каким образом из зрителя превратилась в главное действующее лицо, героиню, которая страдала, потому что не боролась за своё счастье.
«Тюфячка!» – выкрикивает Дина-зритель и внезапно для себя открывает глаза.
Она лежит, растянувшись на диване лицом вниз, подушка впилась в щеку, оставив на ней рубец, пустая бутылка в руке опущена на пол. Резко Дина занимает сидячее положение, пинком откатывает бутылку в дальний угол и выключает телевизор. Хватается за голову, а после снова падает на диван.
Но что-то резко отгоняет сон, заставляя проснуться и прогнать остатки опьянения. Лэнс не сопливая зеленая простушка, она боец, она спиной чувствует чье-то присутствие. И сейчас спина (а вместе с ней щёки и задница) горели. Осторожно она поднимается, стараясь не создавать лишнего шума, и крадется к раскрытому окну. Былую вялость как рукой снимает, Дина напряжена до предела и в любую секунду готова дать отпор.
Она видит мужской силуэт, появившийся по ту сторону окна. Никакой это не глюк, она еще не выжила из ума окончательно, чтобы ей мужики на окнах виделись. Резко она выпрыгивает из-за угла и наносит кулаком удар в то место, где у незваного гостя должна была находиться челюсть.

Канарейку сложно застать врасплох. За свою довольно-таки обширную биографию она успела повидать противников разных мастей и уровня мудаковатости. Однако в этой ситуации Дина растерялась. Смутил её вовсе не блокированный удар (надо отдать должное, с реакцией у гостя всё в порядке) и не последовавшая за ним атака. Вспышка в небе на секунды развеяла тьму квартиры. Достаточно было один короткий миг взглянуть в лицо налетчику, и в горле мгновенно пересохло, а слова мгновенно исчезли. Не важно, сколько прошло времени и где его носила нелегкая, чтобы узнать в этом человеке Курта Лэнса. Он изменился. Дина отметила, что не узнала бы его со спины, если бы случайно встретила на улице. Изменилось выражение лица, исчезло что-то доброе и теплое, нечто необъяснимое, что когда-то зацепило и не отпускало в течение долгих лет. Перед ней стоял не тот человек, от несмешных шуток которого Дина заливалась хохотом, не тот напарник, за которым готова была без раздумий прыгнуть в огонь, воду и спуститься в канализацию. Не тот мужчина, за которого когда-то вышла замуж и была счастлива до одурения аж целых несколько часов.
И от осознания всего этого ноги как-то сами подкосились и перестали держать. Дина плюхнулась на пол и едва рот не раскрыла от удивления. Глупая ситуация.
– Курт… – то ли удивленно, то ли с уверенностью в голосе произносит она. На том связки снова подводят, и Дина умолкает, не сводя глаз со свалившегося на голову прошлого.
Бесполезно размышлять, какого черта ему могло здесь понадобиться. Не из-за нахлынувших воспоминаний явился – это, пожалуй, единственное, в чем можно быть уверенной на все сто процентов. Впрочем, у самой неё уже тоже давно всё отболело и заросло толстой кожей. Больше она не сможет восторженно пялиться на кого-то и вовсе не мечтает о счастливой семейной жизни до самой старости. Дина выросла. В ней больше нет той мечтательной девушки, которая готова была бросить всё ради объекта своего обожания. Действительность отрезвила, расставила всё по своим местам и показала, какой наивной идиоткой она была. Дина изменилась точно также, как менялась окружающая реальность.
– Мы могли развестись как нормальные люди. Для этого вовсе не обязательно вламываться ко мне в окно.
Способность говорить вернулась сама собой. Стоило лишь напомнить себе, что Курт Лэнс для неё уже давно чужой человек, с которым её ничто, кроме общей фамилии, не связывало.
Она расставила колени пошире, округлив спину, положила локти сверху.
– Нет, не мог, – мгновенно ответила на замечание мужа, – Меня не так просто вырубить, знаешь ли. Или что, застрелишь меня?
По факту нокаут случался с ней лишь единожды и сопровождался переломом руки ударившему. Но перед ней не её Курт, он не знает её, и Дина снова себе об этом напомнила.
– Я должна быть благодарна? – спросила Канарейка, уставившись на Лэнса внизу вверх, – С каких пор мне нужна чья-то помощь?
Усмешка скривила губы. Дина привыкла со всем справляться одна, ей не требовалась нянька. Особенно в лице Курта. Только не теперь. Тем не менее, она не стала строить из себя сильную и независимую или дуть губы, и воспользовалась предложением вытянутой руки.
Поднявшись на ноги, первым делом она потерла затекший зад, а затем пробежалась глазами по комнате.
– Я типа недавно переехала, - солгала она, хоть и была почти уверена, что перед вылазкой её муж изучил всю её подноготную, вплоть до даты покупки квартиры.
Она включила ночник и отправилась к холодильнику, откуда вытащила две бутылки пива.
– Будешь? – качнула бутылками в сторону гостя, после чего вместе с ногами залезла на стол.
В какой-то миг взгляд её заблестел, с головы до ног она осмотрела мужа.
– Мм, раздобрел на гос.харчах. Тебя почти и не узнать.

Нет, серьезно, зачем кому-то влезать к ней в окно посреди ночи? Не за разводом, говорит? Ну, ладно. Дина картинно закатила и развела руками по сторонам. Да, почему, собственно, и нет? В их семейной жизни всё было не как у людей, начиная с церемонии бракосочетания на борту станции, единственным свидетелем которой, не считая священника, была Уоллер. Так почему бы, раз начали, и не закончить в подобном духе и разнести всё к чертям, попутно отдубасив друг друга до потери сознания.
Она фыркнула и пожала плечами.
– Я бы уже ничему не удивилась, – честно призналась она. Не удивлялась она не потому, что считала своего своего мужа конченной скотиной, скорее ей просто надоело чувство удивление как таковое. Она не любила сюрпризы, какими бы они ни были. Ей нужно располагать исчерпывающими сведениями, чтобы уметь ориентироваться в ситуации. Еще одна плохая привычка, оставшаяся со времен службы.
Хорошо у них началась встреча, по-семейному. Начали с перепалки, того гляди вскоре и до скандала докатятся. Однако остановиться и досчитать до десяти прежде, чем продолжить разговор, не получалось. Вместо этого она заняла оборонительную позицию, изредка исподлобья поглядывая на Курта.
– То есть ты пришел, чтобы сказать, что застрелил бы меня, если б отдали приказ. Просто великолепно!
Из его бессвязной болтовни как-то плохо складывалась общая картина. То ли Дина выпила лишнего и плохо соображала, то ли Лэнс не очень-то последовательно подходил к рассмотрению сути вопроса. Но даже будучи чуть-чуть пьяненькой она сообразила, что просто так он и самом деле бы не явился. Или хотя бы устроил встречу более цивилизовано, где-нибудь на нейтральной территории. Дина не думала, что её супруг вместе с памятью лишился чувства такта и по своей прихоти вломился к ней в дом прямо посреди ночи.
Она замялась. Курт ведь дело говорил. Канарейка привыкла, что на задании обычно был кто-то, кто прикроет спину. Сначала это был напарник, позже ставший мужем, потом Бэтгёрл, Охотница, после она работала с чередой ребят, которым не пофиг, и во многом могла на них положиться. Но теперь она осталась одна. «Обычная» жизнь не синоним безопасности. Дина могла всё также находиться в поле зрения неприятеля. Отсутствие косухи — не повод для ненападения.  В этом Лэнс прав, оставалась только кивать головой и соглашаться.
– У меня выходной типа. И, знаешь ли, я пыталась не параноить, но ты здорово помог в этом деле. Теперь буду спать с ножом под подушкой, чтобы в следующий раз он тебе прилетел прямо промеж глаз! — и уставилась на него, вздернув подбородок и выпучив глаза.
Если его послушать, так Дина жива до сих пор, благодаря одному только чуду. Во всех его словах сквозила главная идея: ты — глупая женщина и ничего не понимаешь. И как это жила она без Курта, мать его за ногу, Лэнса!
Ладно, заткнулась. Он ведь тоже замолчать вовремя не умеет. Будем считать, что это уступка, на которую пошла Дина, чтобы не довести до семейного (первого за всю историю, кстати) скандала. В семьях ведь постоянно чем-то жертвуют, умалчивают и что-то там ещё, о чем Дина не знала, ведь никакой семьи у неё никогда не было.
Она попыталась не засмеяться, когда услышала, что её и чья-то геройская тушка кому-то понадобились.
– Как думаешь, что скажет Бэтмен, когда узнает, что на него охотятся? – Дина очень пыталась не трястись от смеха и сидеть ровно, чтобы кубарем не скатиться под стол.
Нет, со стола лучше всё же слезть. Не потому, что боялась не удержать равновесие и совсем не потому, что её гость выглядел мрачнее тучи за окном. Нет, просто так удобнее следить за тем, как её муж топтал практически чистые полы (в прошлом месяце мыла) своими грязнючими ботинками. Дина встала на ноги и спиной подперла стену. Сложив руки на груди, она смотрела за действиями быстро освоившегося чужака.
«Конечно, распорягайся, Курт. И барахло своё можешь бросить вон там. Чувствуй себя как дома. Спасибо, что ввалился в мою жизнь, мне ведь тебя так не хватало!» – закусывала губы и волком смотрела на всё происходящее. Не произносить всё это вслух на сей раз ума хватило.
– Хорошо, – наконец, закончив свой внутренний монолог, сдалась Дина, – Давай поговорим.
Лицо ей приняло серьезное выражение. Она схватила тряпку и вытерла пыль со стола и ближайших к нему поверхностей. После чего села, на сей раз на стул, и сложила руки в замок. Ладно, серьезность лица было сложно сохранить во время рассказа о пекарне. Еще сложнее было удержать язык за зубами и не отметить, что задница у её муженька теперь что надо.
– Кхм, какую команду ты имеешь в виду? – слабо верилось, что Лига Справедливости Америки, сотрудничая с правительственными структурами, не имела информации, которой владел Курт. Нет, не ЛСА под ударом. Хищные птицы? Неужели Барбара знала что-то такое, о чем не поделилась с ней и Хеленой? Странно.
Пауза.
– Под командой ты имеешь в виду девочек из рок-группы, верно? – предположила Дина. И тут же в сердцах выругалась. После ухода со сцены она длительное время посещала концерты в качестве зрителя. Ей было важно, чтобы девушки, заменившие ей семью (да, Дина везде найдет себе семью), были в безопасности, и Канарейка присматривала за бывшими коллегами по сцене. Однако сначала за помощью обратилась Барбара, и Дина не смогла отказать, потом её занесло в Сиэтл — слишком много свалилось на неё в последний год, она не могла разорваться и оказаться в двух местах одновременно. Как следствие, Дина упустила из виду гастрольный тур.
– Я мудак, – обреченно простонала она и припала лбом к поверхности стола.

Да что за жизнь такая, не дадут бухнуть и спокойно продрыхнуть до утра в собственной квартире! Почему именно сегодня, ни днем раньше или позже? Хотя нет, позже не надо, а вот раньше... вместо того, чтобы упражняться в злословии в убежище ЛСА и, по сути, ничем не заниматься, она могла бы быть с друзьями. От злости Дина сжимала руки в кулаки и скрипела зубами. Какого черта она узнает обо всем только теперь?
Без лишний реверансов Дина вырвала из рук Курта смятые бумаги, одарив его при этом ничего не выражающим взглядом. Кофе он пить приперся, конечно! Вчера позвонить не мог?
Глаза быстро бегали от строчки к строчке. Она вдыхала через раз, внимательно изучая имевшиеся материалы. Она не простит себе, если с Дитто, Байрон, Мэйв и Паломой что-нибудь случится. Все они и прошлом  попадали в передряги. Во время общего гастрольного тура потасовки на концертах стали делом привычным. Газетчики пребывали в восторге, промыли все кости солистке, выяснили, что под псевдонимом ДиДи скрывалась Дина Дрейк, которая размозжила череп своему мужу. Тогда Дина дико переживала из-за просочившихся в прессу сплетен, гадала, кто и зачем слил непроверенную информацию. А потом ей стало пофиг. И с тех пор с пофигизмом по жизни она шагает по миру. Помогает, кстати, почти всегда, за исключением разве что эпизодов, когда хотелось выть диким зверем и пить всё, что содержало в себе алкоголь. Такие моменты случались всё реже, Дина, по словам терапевта, «практически полностью вернулась к нормальной жизни». Дно преодолено, она больше не пряталась от окружающего мира в своей раковине. Уже неплохо.
Плевать, что фактически она не носила маски. «Маской» для неё стал образ Чёрной Канарейки как таковой. Будучи Канарейкой она ощущала себя не замученной и раздавленной женщиной, а становилась по-настоящему сильной. Духовно, прежде всего. Что Лэнс сказал про переоценивание? Ну да, много он знает. Никакое досье не даст ему полной картины, а Дина не позволяла себе недооценивать противника. Может всё дело в том, что конкретно в Курте она не видела врага?
Дина быстро закончила с изучением бумаг, затем основательно ушла в свои мысли, став практически недосягаемой для всего внешнего. В миг она подорвалась с места на поиски телефона, который никак не находился. Первым делом сбросила с дивана подушки и пошарила там. После неудачной попытки отправилась в соседнюю комнату, которая должна была стать спальней и в которой от спальни была только кровать, и продолжила поиски там.
– Я должна с ними связаться, – бормотала себе под нос, кусала согнутые пальцы и, не переставая, скользила глазами по предметам и поверхностям. Наконец, её озарила догадка, где может находиться её телефон.
Просветлевшая, с легким сердцем, она возвращается обратно.
– Мне ответили, – не скрывая радости, делится она, – Палома пишет, что все хорошо. И что скучает...
Группа не заметила ничего подозрительного — это уже неплохо, на самом деле. Значит невидимый противник не был готов к активным действиям. Если это и не так, Дине хотелось верить именно в такое положение вещей. Других источников с места событий у неё не было, а на людей из подразделения Курта она не особо рассчитывала.
Дина улыбнулась, провела пальцем по экрану с фото, сделанному во время нынешнего тура, и с грустью отметила, что хочет быть там, рядом с друзьями. Тем более сейчас. Перед лицом угрозы, которая повисла над головами подруг, неожиданный визит мужа померк и перестал казаться чем-то из ряда вон выходящим. Просто он есть, просто он жив, так что не за чем биться головой о стену и винить себя во всех смертных грехах.
– Почему так нескоро? – отрывает голову от телефона и вопросительно смотрит на Курта, – Разве в таком положении фактор времени не играет ключевую роль?
Она выпустила телефон из рук и положила на подоконник. И тут же прозрение ударило в голову.
– Ты, наверное, устал, – равнодушно заметила Дина, – У тебя приказ всю ночь на меня пялиться или до вылета тебя поселили где-то неподалеку? Обещаю в случае чего тебя набрать.
Она было собиралась уйти в соседнюю комнату, но вовремя вспомнила, вернулась и закрыла окно. Неожиданно для самой себя осознав, что она вроде как хозяйка, Дина принялась складывать разбросанные во время поисков вещи. Швырнула подушкой в Лэнса.
– Ну или диван твой. Он совсем неудобный, но и не на таком засыпали, верно, солдат?

Отредактировано Dinah Lance (2019-04-23 17:31:15)

Не приходилось и сомневаться, что протокол, о котором говорил Курт, был разработан не кем иным как самой Амандой Уоллер — светочем... чем она там теперь руководила? Еще семь лет назад было видно, что эта женщина далеко пойдет. Уже тогда она ставила достижение поставленной цели направлением более приоритетным нежели выживание всех членов группы. Едва ли её подход к делу в чём-то кардинально изменился. А значит нужно быть готовой к тому, что в какой-то момент возникнут непредвиденные обстоятельства, и всё пойдет наперекосяк, как это случилось во время операции на Гаморре, например. Дина поёжилась и передернула плечами. Повторения тех событий совсем не хотелось. Нельзя допустить, чтобы ещё хоть один любимый человек пострадал из-за Канарейки и её дел. Она не даст этому произойти.
Прикрыв дверь спальни, Дина переоделась в пижаму и расчесала волосы. Посмотрела в зеркало — видок у неё был так себе. Не с такой опухшей рожей гостей встречают, но она никого и не ждала, сами приперлись.
Внутри щекотало предвкушение. Чего-то такого, что запомнится надолго и, возможно, станет новым поворотном моментом. И хотелось бы, чтобы все прошло именно так, как и сказал Курт — чётко и размеренно. От всего, услышанного за последние полтора часа, голова шла кругом. Легко принимать решения, рискуя только своей жизнью. Легко совершать какие-либо поступки, зная, что за спиной подготовленный напарник. И катастрофически сложно ставить на кон судьбы близких людей, которые целиком на тебя полагаются.
Кстати, о тех, кто полагался, но не признался бы в этом и под страхом щекотки... Сама собой совершенно естественным образом в голову закралась мысль, что Дина, как хранительница бардака, называемого квартирой, просто-таки должна более удобно разместить своего вояку. Собственное одеялко она, конечно, не отдала бы, однако вспомнила, где именно в этом бесконечном хаосе находились постельные комплекты. Даже новые, никто никогда их не распаковывал и не использовал. В другой раз Дина бы и не вспомнила о существовании таких древних залежей. Как-то раз у неё ночевала Хелена, дивана тогда еще не было, и спать Охотнице пришлось на «мягких» футболочках прямо на полу. Бертинелли до сих пор припоминала ту ночь и называла самой худшей в жизни. А по мнению Канарейки, её подруга просто неженка. Но нынешнему гостю просто несказанно повезло.
Ладонью она стерла пыль с крышки коробки, где было подписано содержимое. Вытащила аккуратно сложенное одеяло, которое даже не запылилось, так как лежало практически на самом дне. Довольно ловко у неё получилось поместить одеяло в простынь. Вышло даже симпатично, будто бы за дело взялся профессионал. Оставшиеся предметы вместе с рукотворным шедевром она сгребла в руки и потащила в смежную комнату. Толчком бедра открыла дверь, после чего положила ношу на диван. С подушкой расправиться вышло так же быстро. С простынью, правда, повозиться пришлось — она никак не хотела сначала складываться ровно, а потом не пихалась в стыки. Простынь протестовала, не желая быть расстеленной на слишком узкой для неё поверхности. Но и с ней Дина справилась.
Она фыркнула, сдувая непослушную прядь волос струей воздуха. Слезла с дивана, старательно пригладила вмятины. Положила подушку и расстелила одеяло. На том ритуал гостеприимства по версии Дины Лэнс был выполнен с переизбытком. Довольная собой, она поплелась обратно к себе, где рухнула на кровать, едва успев скинуть тапочки. Краем уха услышала, что кто-то закончил водные процедуры, и открыла один глаз.
– Ты наглый, Лэнс, – проговорила она, оторвала себя от кровати и села. Затем посмотрела на мужа, – И голый.
Весьма очевидное заявление. Нет, ну зачем вот он голый? Мало ему было задницей в штанах перед ней сновать из угла в угол?
– И твой документ морально устарел.
Дина резко замолчала. Наморщила лоб. Нет, она слишком устала, чтобы спорить. Или это организм так реагировал на выпитое?
– Да... черт с тобой, падай, – махнула рукой. Ногами нащупала под кроватью тапочки и направилась в душ.
– И не думай, что получил разрешение лапать или разнагишаться полностью, – на ходу вяло  заметила она, – Мой парень очень ревнивый.

Утро наступило довольно скоро. День близился к обеду, когда Дина продрала глаза и обнаружила, что спала, уткнувшись носом в бок Курта.
– Твою ж мать, – тихо выругалась она, рукой схватилась за голову и, уже сидя, запрокинула голову.
Штормило. Слабо, но ощущение не из приятных. Выбравшись из постели, она первым делом отыскала таблетку аспирина. Ей не требовалось много времени, чтобы собраться. Все необходимые вещи поместились в небольшую спортивную сумку. Сама же быстро натянула на себя джинсы и белую футболку с мультяшной уткой на груди. Волосы убрала в высокий хвост, очки на нос — она готова к поездке.

– Так значит Ванкувер, – в слух произнесла Дина.
Когда она в последний раз там была? Пару лет назад, если не подводит память. Легкий ветер трепал торчащие волосы, не желавшие укладываться в общую массу. Дина даже не пыталась над ними колдовать, решив, такая ерунда не стоит потраченного времени. К тому же, руки тряслись с самого утра, и вовсе не с похмелья, как некоторые могли подумать! Она не находила себе места, то сжимала лямку сумки сильнее, то прокручивала её в зажатых ладонях. Она нервничала.
На небе ни облачка. Солнце слепило и жалило глаза даже сквозь линзы очков. В какой-то миг захотелось поделиться своими переживаниями.
– А ты не думал... – заикнулась было она, но быстро передумала. Решила, что это пустое и нечем тут делиться, – Так, просто мысли в слух. Хороший денёк, да?

К месту проведения мероприятия Лэнсы прибыли заранее. Дина была напряжена и не особо пыталась скрыть своё состояние. Взвинчена, вся как на иголках. Она никак не могла взять в толк, для чего понадобилась эта дурацкая легенда со счастливым браком. Кто на неё купится? Девчонки из «Черной Канарейки» знали и историю с убийством мужа, и с его чудесным появлением с последующим исчезновением снова. Какой идиоткой она покажется, если приведет Курта и объявит, что они снова решили пожить вместе! Выражение лиц друзей тут же живо нарисовалось в воображении. Да у них бы челюсти свалились на пол от такой новости! Но, тем не менее, рассказывать, почему задумка казалась ей бредовой, Дина не стала. Операция не её, она пешка здесь и заботит её только безопасность дорогих людей. В остальном пусть хоть в фонтане заставят купаться.
Внутри клуба было уже многолюдно, шумно и достаточно душно. По внешнему виду собравшихся легко было догадаться, музыку какой направленности играла группа. Дина мельком посмотрела на мужа — а как он относился к такого рода заведениям и музыке в целом? Раньше они никогда не поднимали подобные темы, ведь практически всё время, что они находились рядом друг с другом, было занято работой. Да и отношения у них напоминали полевые — что-то как-то вышло, но и так нормально и оба довольны. Теперь же, глядя на незнакомую угрюмую гримасу на некогда любимых чертах, она решила бы, что музыку этот человек не слушает вовсе. А зачем? Чтобы палить по целям или ползать в грязи это не нужно.
«Да уж...»
Так и получалось, что она совершенно не знала мужчину рядом. Едва ли в нём что-то осталось от прежнего Курта, да и наверное это к лучшему. Проще быть отвергнутой незнакомцем, чем быть преданной любимым. Но зря она об этом вспомнила. С тех пор утекло много воды. Не время сейчас, да и не место.
Дина остановилась и за руку потянула Лэнса, чтобы он также затормозил. Захлопала густо накрашенными глазами. Она ознакомилась с планировкой здания, где будет проходить концерт, и знала, что чтобы попасть в зал со сценой, нужно миновать холл, где скопилось большое количество поклонников группы. Группы, солисткой которой была ДиДи. Ди, которую фанаты носили на руках во время дебютного тура по стране. Если бы раньше она не сталкивалась с ситуациями, когда родители юных фанатов «Ч.К.» узнавали её в обычной жизни, то не задумалась бы этом и сейчас. Но её узнавали и без подведенных черными тенями глаз, без накладных ресниц, рваных колготок в сетку (визитной карточки её сценического образа), перьев и прочих атрибутов. Макияж не делал её неузнаваемой. И если люди могли увидеть в ней девушку со страниц скандальной хроники, то остаться здесь незамеченной можно было даже и не пытаться.
– Постой. Лучше нам пока не соваться, – она сосредоточенно уставилась на мужа, – На меня и так уже косятся. Они меня узнают.
На том и случился бы конец всей секретности. И вместо операции по отлову ублюдков, угрожавших друзьям Дины, бывшая солистка устроила бы автограф-сессию. Не круто? Совсем не круто. Она отступила на несколько шагов в сторону, прижавшись спиной к холодной стене. Лэнса поставила перед собой в качестве живого щита, отгораживавшего её от проходящих мимо людей. Если нет возможности попасть в зал обычным путём, нужно искать обходной. Достав из кармана телефон, Дина набрала сообщение и стала дожидаться ответа.
Будь проклят тот, кто придумал нацепить на безымянный палец кольцо. Будь она чуть более сентиментальной, то вспомнила бы, что при венчании и них не было колец и фактически это первое настоящее кольцо, которое ей надели на палец. Как там говорят, «лучше поздно, чем никогда»? Да какой придурок такое ляпнул! Но, возвращаясь к теме с легендой. Похоже, ей суждено все же выстрелить. Нравилось это Дине или нет.
Экран телефона загорелся.
– Пойдем, – сказала она, кивнув головой в сторону, куда следовало двигать.
Засунув руки в карманы, свернула за угол, где спустя минуту открылась одна из дверей, откуда показалась улыбающаяся во все 32 мужская голова.
– Привет, Хитклифф, – вяло поздоровалась Дина с парнем, который занимался организаторской работой и продажей мерча. На самом деле она была ужасно рада снова увидеться, но не хотела показывать настоящих чувств перед третьим лицом. А потому она лишь сдержанно улыбнулась, позволив схватить себя в объятия.
– Это мой муж, – все также не вынимая из карманов рук, проговорила она, – Хотя, кажется, вы уже знакомы. И мы типа снова вместе.
И в доказательство показала кольцо на безымянном пальце.
– Нам бы как-нибудь пробраться в зрительный зал. Билеты мы купили, а вот пробраться, сам понимаешь...
Большего говорить не потребовалось. Через несколько минут они были в зале, где на разогреве играла какая-то зеленая банда.
Дина осмотрелась по сторонам. Ничего необычного. Всё как всегда: симпатичненько, готичненько и громко. Наверное, парни на сцене в данный момент сами от себя тащились, так старательно горланили и брынчали на гитарах.
В зале было темно, а внимание зрителей в основном было сосредоточено на выступающих. И это к лучшему. Кому взбредет в голову оборачиваться и рассматривать людей в толпе?
– Мы здесь одни, ведь так? Ты тут один такой, с бревном в заднице. Поверить не могу, и как это Уоллер тебя позволила тебе в этом участвовать!

Отредактировано Dinah Lance (2019-04-25 15:08:59)

Похоже, последние её слова Курт принял как вызов или как сигнал к действию. С перекошенным от удивления лицом Дина смотрела на его телодвижения, не зная, будет ли слишком грубым и не ударит ли по самолюбию Лэнса, если она рассмеется прямо сейчас. Дина старалась не хихикать слишком явно, весьма сдержанная улыбка на губах и не более. Однако скулы всё же сводило. Оглянулась и беглым взглядом посмотрела по сторонам, надеясь, что старательно выплясывающий парень не привлекал слишком много внимания. План был в другом, они должны были стать невидимыми свидетелями, а не превращаться во второй по зрелищности аттракцион. Но нет, зря она надеялась остаться незамеченными для посторонних глаз, уж слишком инородно смотрелся спутник Дины на фоне тощих поклонников «Ч.К.».
Она практически сразу поняла, что сопротивление, скорее всего, окажется бесполезным. И стоит ей отшатнуться в сторону, как со стороны Лэнса будут приняты более решительные меры по вовлечению в созданную им атмосферу веселья. Дина решила подыграть, казаться беззаботной и счастливой, будто и в самом деле была молодой женой, по уши влюбленной в своего супруга и готовой к любым его выходкам. Она ещё помнила, каково это, когда бабочки порхают в животе, а сердце готово выпрыгнуть из груди.
В какой-то момент Дина почувствовала напряжение иного рода. Причиной тому была не столько сама ситуация, в которой она оказалась. Напряжение исходило изнутри и заметно возрастало, стоило её партнеру по танцам ненавязчиво приблизиться или словно случайно прикоснуться. Она знала взгляд, которым он смотрел на неё и от которого становилось не по себе. Ещё секунда – и у неё затряслись бы колени и началась паника. Дина слишком долго вдалбливала себе в голову, что нужно двигаться дальше, закрыть двери в прошлое и смотреть только вперед. И теперь ей хотелось высвободиться и убежать в свой уютный уголок. И она подавила в себе это желание, заставила вспомнить о цели. В конце концов всё это всего лишь игра.
- Кто ты, и что ты сделал с моим серьезным мужем? – со смущенной улыбкой спрашивает она, - Я к нему успела привыкнуть.
Спасение прибыло неожиданно и очень вовремя. Воспользовавшись заминкой, Дина отлипла от Курта и отошла на шаг.
Дышать сразу стало свободнее. Мысленно она поблагодарила Бо, что забрала у ребят на сцене микрофон. Впрочем, через несколько мгновений Канарейка уже готова была задушить и её, и языкастого парня, который за несколько минут успел разболтать новости всем.
«Попадёшься ты мне!» - мысль о том, как после она поймает Хитклиффа за шкварник и как следует потрясет, определенно делала ей хорошо. Она представила, как будет извиваться этот хилый червяк, пытаясь объяснить… А, собственно, почему он должен был что-то объяснять? Он не знал о делах Лэнсов, и Дина, естественно, его не посвятила. Хитклифф не виноват и наверняка рассказал из добрых побуждений, чтобы устроить приятный сюрприз. Размышления в подобном ключе быстро уняли злобу. Теперь, если она и злилась, то только на себя.
Надо сказать, что светить в них посреди темного зала было явно лишним. Однако столб света загорелся внезапно и был направлен именно на Дину и Курта. А для такого фокуса их нужно было отыскать в толпе заранее.
Первым делом она нецензурно выругалась себе под нос, но в следующий миг просияла в улыбке. Её реакция была искренней. Обстоятельства и в самом деле сложились неожиданном образом. А сюрприз, если учесть, что группа находилась в ведении относительно реального положения дел, мог получиться приятным и действительно трогательным. И за это она была благодарна. Дина подпрыгнула, замахала руками подругам и рассылала воздушные поцелуи. Случай обязывал обнять Курта, что она и сделала. Но он и сам не потерялся и сообразил, что полагалось сделать дальше.
Это было круто, даже дыхание перехватило. Сами собой её руки легли ему на плечи, после чего пальцы скользнули на шею. В уме то и дело прокручивалась мысль: «Не забывайся. Не хлопай ушами. Не заигрывайся». А подсознание в то же время отметило, что в данный момент их можно брать голыми руками.
Впрочем, подобного рода мысли, по всей видимости, посетили не один её светлый ум. Грохот и осколки на полу быстро сложились в голове в цельную картину.
- Спасибо… - растерянно произнесла Дина, смутилась и захлопала ресницами, пытаясь не думать, что это только что было.
Как и все присутствовавшие, она подняла голову наверх, но ничего не различила на темном потолке.
- Никто не пострадал? – спрашивал в микрофон озадаченный голос Мэйв.
Луч прожектора скользнул по потолку, на какое-то время лизнув самый край конструкции. Свет не задел темную фигуру в углу, которая с первого взгляда казалась неразличимой на черном потолке, но Дина поняла, что это именно тот человек, что чинит несчастья на выступлениях.
Канарейка двинулась с места, на ходу расталкивая локтями толпу. Благо, опешившие люди ещё не успели окончательно прийти в себя и расступались перед несущейся женщиной. Сосредоточенный взгляд снова метнулся наверх в надежде отыскать там виновника происшествия. Но его уже не было на прежнем месте. И Дина догадывалась, в каком направлении он должен был бежать.
С разбегу она запрыгнула на сцену, оттуда за кулисы, где её встретил мордоворот, пытавшийся преградить путь. Не было времени объяснять. Удар с правой – и препятствия в виде охранника больше нет. Она понеслась дальше, в помещение, которым пользовались работники сцены. Именно отсюда можно было добраться до подвесных конструкций под потолком зала. На бегу она сбрасывает с себя кофту и направляется к железной лестнице, похожей на обычные приставные.
- Эй, Ди, - мычит со спины знакомый голос. Она оборачивается и видит Хитклиффа, которого с превеликим удовольствием взгрела бы в другое время, - Он там.
Парень указывает на небольшой люк в стене, который по внешним признакам походил на вентиляционную шахту. Не раздумывая, Канарейка несется к лазу и вкатывается внутрь, не замедляя при этом хода. Ползет. Её шаги распространяют шум, но гаситься она и не собирается, пусть утырки знают, что их следу идут.
Конечно, Дина действовала непрофессионально, подаваясь эмоциям. Ей хотелось как можно скорее отыскать виновных и закончить с этим делом. Импульсивность брала верх, и это хреново в её работе.
Она вынырнула в каком-то обшарпанном помещении, где единственным источником освещения была желтая лампочка, болтавшаяся под потолком. Где-то вдалеке стал слышен грохот музыки. Должно быть, каким-то чудесным образом Мэйв удалось отболтаться или свести всё на шутку. К тому же, поклонники «Черной Канарейки» - люди морально подготовленные и знают, что концерны группы обычно гладко не проходят.

Отредактировано Dinah Lance (2019-04-26 19:44:26)

Комната, куда попала Дина, судя по обстановке, служила складом для всякого барахла, которое сразу не выбросили на помойку по неизвестным причинам. Тут находились музыкальные инструменты (сломанные, по всей видимости), ширмы в грязных разводах, в углах помещались маты, муляжи кухонной утвари прошлых эпох, вазы, стулья, манекены и прочие предметы. Часть из этого была застелена сверху пленкой, другая просто пылилась и дряхлела. На фоне этой комнатушки квартира Дины казалась даже симпатичной. Пыль там была уютной и мало напоминала вот это складское безобразие. Из небольшого помещения куда-то вели две двери, одна из которых была открыта (и Дина сразу же проверила, что или кто могли там находиться), другая была заперта. Впрочем, ненадолго. До появления Курта в помещениях царила тишина, вязкая и неестественная, словно обволакивающая. Совсем как паутина, рваным кружевом тянувшаяся от одного потрепанного жизнью предмета к другому. И только отдаленные звуки музыки, сменявшиеся людским воем восторга, напоминали, что Дина по-прежнему находилась совсем недалеко от концертного зала.
Всё разговоры решено было оставить на потом. В данный момент нельзя терять концентрацию и отвлекаться. Свет моргал, заставлял тени на стенах и потолке двигаться. Вдруг черные жилы, которые прежде она приняла за грязь или грибок на стенах, зашевелились явно вне зависимости от источника освещения. Ползавшие по поверхностям цепи теней стали материальны. Они вырастали прямо из пола, отделялись от углов и больше не казались частью чего-то. Отделившиеся существа обликом смахивали на те же забытые манекены — такие же одинаковые и долговязые. А еще эти твари явно не были настроены дружелюбно. Дина не церемонилась с неизвестными гадами. Пока Курт пытался их продырявить, она пустила в ход кулаки. По ощущениям казалось, что она била мешки с песком, а не живых существ, способных двигаться и атаковать. Она уворачивалась от выпадов одного противника, тут же  влепляла в стену шутку другого, попутно следя краем глаза за третьим. Она меняла положение и отступала, стараясь держать всех трех существ в поле зрения и не дать им обойти себя со спины. Тактика не самая блестящая. К тому же Дина осторожничала — в помещении не хватало простора для маневров. Как следствие, пара коротких ударов врага достигла цели, вязкая субстанция змеей поползла по руке, затем отделила щупальце и вытянулась до уровня шеи. Дина ерзала и шаталась, напрасно пытаясь стряхнуть с себя сущность. И тут до Канарейки дошло, что твари эти не  пытались нанести ей увечья. Хотели окружить — да, обездвижить — возможно, но даже поверхностный анализ положения показывал, что нужно им было что-то другое. Целью черных являлось не мордобитие ради мордобития, а нечто, что было было у неё, у Канарейки. А вот Лэнса не  щадили. Он, по всей видимости, не представлял для существ особого интереса, а потому прилетало ему не хило.
Внезапно для себя, Дина почувствовала тяжесть в руках и ногах. Слабость надавила на плечи неподъемным грузом. Под её тяжестью она должна была упасть на колени, но была подхвачена. И состояние это ощутила не только Дина, но и противник. Она не сразу поняла, кто стал причиной столь резко ухудшавшегося самочувствия. Догадалась только когда руки мужа подхватили её и не дали упасть.
– Им нужна я, – негромко проговорила она. Но и об этом после, верно?

У неё случилось дежавю. События уходящего дня накладывались на события пятилетней давности. Лэнс и Дрейк вдвоем против кошмариков, которые и во сне не могли присниться. Лакированных гадов значительно меньше, чем было зомбаков на Гаморре, но первые, в отличие от последних, казались неубиваемыми. Так же быстро как к Канарейке возвращались силы, существа восставали из текучего состояния в прежнее осязаемое. Что-то говорит Курт, и она понимает, что ей придется применить свою мета-способность. Но в отличие от Дины образца К7, Дина сегодняшняя умеет обращаться со своим «даром» и подчинила себе разрушительную мощь Крика.
Она кричит.
В первый раз не сильно, проверяя, как на звук отреагируют противники. А им явно не понравилось канареечное пение. Их тела покрывает рябь, они скукоживаются, как виноград на солнце, и шарахаются назад. Через несколько секунд они приходят в себя.
Дина кричит снова. На сей раз она сильнее напрягает голосовые связки. Стену из гипсокартона, отделявшую одно складское помещение от другого, сносит, в соседнем из окон с треском вылетают стекла, мелкие стеклянные предметы также рассыпаются на осколки. Гады летят кубарем, будто их сносит поток ветра невообразимой силы, и останавливаются, прибившись к дальней стене. Дина шагает по пути отступления неприятеля и кричит до тех пор, пока в легких совсем не остается воздуха. Песок, столбом стоявший в воздухе, мешает обзору. К моменту, когда она доходит до стены с выбитыми стелами, черные существа превращаются в лужи, а затем просачиваются в щели на полу и исчезают...

Ей требовалось время, чтобы всё обдумать. В прошлом, когда непонятная херь угрожала группе, та херь каждый концерт ломилась к сцене, выслеживала автобус на пути перемещения и могла появиться в любой момент. В этот же раз никто из «Ч.К.» в глаза не заметил никакой опасности. Эти гады не пытались пролезть к девочкам и показались только когда Дина осталась одна, не считая вовремя подоспевшего Лэнса, разумеется. Её словно специально заманили сначала в этот клуб, а потом и в эти комнаты. Совпадение? Хрена лысого!
Откашливаясь от пыли, Дина пробирается к выходу. Затем вспоминает, что под завалами осталось бессознательное тело кого-то более похожего на человека. Возвращается за телом, а после вываливается из разрушенного склада с прибавлением на плече. Чувак жив, но, скорее всего оглох или близок к тому. Не скрывая досады, она смотрит на Курта.
– На кой черт твоему боссу понадобилось приглашать этих уродов? – без вступления начинает Дина, – Да и похрен бы на них, плевать мне на дела твоей долбанутой на всю голову начальницы, но не когда она пытается натравить непонятных чуваков на меня, знаешь ли.
В бессильной злобе она кусает губы и снует из угла в угол, как раненый зверь. Гады в черном утекли в буквальном смысле. Оставалось гадать, когда они появятся снова, но в том, что обязательно появятся, она не сомневалась.
– Окей, можешь не раскрывать государственные тайны, – шмыгнув носом, она развела руками по сторонам, а затем указала на валявшееся неподалеку тело, – Как очухается, спрошу у него. Заодно расскажет, как найти давнюю сучку-подружку, будь она неладна.

Когда Лэнс хотел выбесить, получалось у него весьма неплохо, осознавал он это или нет. Прекрасно ведь знал, что Дина давно не в курсе дел подразделения, но, тем не менее, разговаривал так, будто она обо всём должна была знать наперед.
– Ты нормальным языком изъясняться можешь? Что за объект? – сложив руки на груди, спросила она.
Если надеялся, что она вот прям сейчас соберет манатки и свалит, придется разочаровать. Только не теперь, когда, наконец, хоть что-то становилось понятным, впервые за сутки, минувшие с момента, как этот бородатый влез в окно её квартиры. Чёрта с два она куда-то свалит! Дина  и с места не сдвинется, пока задница, чью фамилию она носит, не раскроет все карты. Теоретически это возможно, а вот на практике она даже не знала, с какой стороны к нему подступиться. Довольно херовая политика выдавать только часть известной информации и только в то время, когда зажимали в угол. Да и доверию внутри группы такой ход не способствовал. Но какая они группа?  Всего лишь лица, преследовавшие каждый свою цель. И пока что им было по пути.
Курт правильно понимал, в допросе захваченного ей точно участвовать не следовало. Не потому, что боялась, не выносила крови или треска костей — всё это нисколько не отпугивало, наоборот, ей даже нравилось причинять добро и наносить справедливость методами готэмских виджиланте. Однако терпения и последовательности в данный момент ей точно недоставало. С таким настроем она угрохает заложника быстрее, чем тот успеет произнести первое слово. Она это понимала и упираться рогами не видела смысла.
В знак капитуляции Дина подняла раскрытые ладони вверх.
– Делай, что должен. Я к тому ушлепку и близко не подойду.
«Иначе прибью», – мысленно добавила Дина, но вслух не сказала.
Вместо этого она оставалась один на один с «Хиткой», как ласково обозвал его Курт. И дожать этого ей ничто не помешает.
По-прежнему доносился вой электрической гитары. В слабо освещенном коридоре было накурено. Молодой человек безмятежно выдыхал в воздух клубы дыма. Но атмосфера спокойного созерцания для него быстро закончилась, стоило цепкой руке схватить сзади за воротник и вдавить в противоположную стену.
– Что ты творишь, Ди? – испуганно запричитал Хитклифф, едва не проглотив сигарету. Затем выпавший изо рта окурок очертил в воздухе дугу и упал на пол.
– Про пожарную безопасность не слышал? – хладнокровно поинтересовалась Лэнс, и носиком ботинка затушила тлеющий бычок, – Говори, что знаешь про объект 37БРЦ или я хребтину тебе переломлю, честное слово. Бесишь ты меня, придурок, сегодня.
– Спокойнее, ладно? – парень изобразил полное подчинение, нервно поправил на переносице очки, – Я думал, ты в курсе.
Для большей выразительности Дина сильнее надавила на горло.
– Говори.

Несколькими минутами позже Канарейка ворвалась в помещение, выделенное для допроса. Взгляд злобный, грудь вздымается от сдержанного негодования. Она бросает быстрый взгляд на пленника, выгибает дугой бровь, затем жестом указывает Курту, что надо выйти и поговорить.
– Я возвращаюсь в Готэм, – на повышенных тонах сообщает она, – Дитто отправляется со мной. Насрать мне, что вы планировали и на что надеялись. Мы только что облажались по полной, упустив тех гадов в прикиде из секс шопа. Больше это не повторится.
Когда разговор было окончен и решено было вернуться в комнату для допросов, заложника в ней не оказалось. Побег не стал для неё неожиданностью. По правде говоря, Дина сильно бы разочаровалась в людях, организовавших нападение, если бы их человек остался сидеть на месте, когда у него была возможность смыться. Хитклифф косячил во всем. Было бы сильно странно, если бы этот профан отвел для пленника действительно подходящее помещение без окон, скрипучих полов и с более-менее приемлемой звукоизоляцией.
– Как думаешь, он клюнул? – немного погодя обратилась Дина к мужу, уже намного более спокойным голосом.
Если всё пойдет как надо, твари в черном оставят группу в покое и пустятся по её следу. Оставалось надежно припрятать Дитто и разыграть отъезд таким образом, чтобы обман не был раскрыт как можно дольше.