Неделя. Прошла всего неделя с тех пор, как Барри Аллен вытащил его из Небытия, плотно пригвоздив узами Спидфорса к себе, позволяя продолжать жизнь в том мире, где его никогда не существовало и не должно было существовать и ныне. Но Аллен решил по другому, увидев в прощающемся рыжеволосом юноше своего "практически" сына. И, если быть совсем честным, в первую очередь с самим собой, парень был готов раствориться в Спидфорсе, ведь в этом мире ему места не было. Все, кого он любил не слышали его имени, а если и слышали, то на месте рыжеволосого парня всегда представляли черноволосого мулата. Ирония судьбы или у вселенной свои понятия о балансе? Этому миру нужен был Уоллес Уэст, а как он выглядит уже не так важно.

Но случилось так, что бегун всё-таки остался жить в этом мире парадоксом. Прекрасно помнящий все возможны варианты событий, в которых когда-то и он играл ключевую роль. Помнящий свою семью: Линда, малыши Айрис и Джей. И всей этой семейной идиллии больше не существовало. Флэш просто стёр эти события, когда восстанавливал вселенную после Флэшпоинта. Не специально, конечно же, и Уэст не винил "отца" в этом. Но легче от осознания этого не становилось.

Старый парк. Он бывал здесь сотни, если не тысячи раз. Кроны деревьев умело прячут от знойного солнца и назойливого ветра. Здесь достаточно тихо, что так нравится ему. Можно побыть наедине... со своими демонами.

- Папа-папа-па-па! - протараторила девчушка, пробегающая мимо. Рыжие волосы развевались на ветру. За ней с виноватым видом плетется мальчик. Ситцевое светленькое платье с мелкими звездочками было испачкано кровью.  Коленка расшиблена, но это не страшно. Сколько ещё таких падений ей предстоит? Сотни? Тысячи? Или, если смотреть правде в глаза, ни одного. Это ведь сон, не так ли? Сколько раз он уже снился ему?

Он может даже сказать, что точно знает, когда этот момент повториться вновь и вновь. Циклический сон, который по своей сути является для него кошмаром. Или спасением от ужасов реальности? Ведь они живы лишь здесь, в его мыслях-воспоминаниях. Не более того.  И как же хорошо, что он лишь сторонний наблюдатель, а не участник сна. Если уж только этот момент приносил столько радости, сколько и боли, то что было бы с ним, если бы всё это было обращено непосредственно к нему.

Отвести взгляд в сторону удалось не с первой попытки. Их... больше нет. Сердце опять сковывает болью. Смириться? Сложно. Невозможно. Забыть? Тем более. Взгляд блуждает от дерева к дереву, прежде чем вновь сфокусироваться на ещё одном участнике событий. Но... Подождите... Что?! Он бы упал со скамьи, если бы это был реальный мир, а не очередной персональный ад бегуна, исполненным в виде сна его больным воображением.

От шока юноша просыпается. Слишком резко, что кружится голова. В глазах застыли слёзы. Но он уже давно привык к такому сопровождению.

- Но... - шепчет он в ночную тьму. Женщина из сна была вполне реальна. И, что самое главное, она вполне жива и быть может... Внутренний голос подсказывает, что единственные люди, что хоть немного помнят о его существовании, ужалены избыточной энергией Спидфорса. Это всё искусственно и его существование их в принципе не волнует. Что же говорить о других людях?

Первыми, кого бегун решил навестить, были Рудольф и Мэри Уэсты. Дом в Голубой Долине так же остался их пристанищем, так что поиски увенчались успехом. Парень стоял чуть в стороне, скрывшись за широким стволом столетнего клёна. Мужчина чинил старый, потрепанный годами службы автомобиль. Уоллес помнил, как точно так же сгорбившись стоял и он сам, помогая отцу. Женщина вышла на крыльцо, неся в руках кувшин с водой. Всё так же заботлива как и раньше, не так ли?

- Уолли! Кушать! - крикнула вдруг она и у парня перехватило дыхание. Мысли, словно муравьи, роились в голове. В душе, внезапно, зародилась надежда. Бегун даже сделал несколько шагов на встречу, готовясь перепрыгнуть старый забор и... Но уже через миг они разбились о грубую стену правды. "Уолли", которого так усердно звала женщина, появился на зов. Когда из-за угла дома выбежал ирландский сеттер, бегун опешил. А после того как его "мать" подтвердила догадки парня, заботливо поглаживая пса и причитая над маленьким "Уолли", то просто сложился пополам, захохотав и упав на колени. Его била истерика. И смешно, и грустно, и больно. Уэст сбежал раньше, чем жители маленького дома Голубой Долины обратили на него внимание.

Ахаха! Подумать только. Пес! В этом мире я - ПЁС!!!!

Остановился он только в одном из переулков Централ-сити. Припав спиной к стене, парень попытался прийти в себя. Впрочем, это и до встречи с "родителями" было довольно сложно. Он не был "в себе" и до этого. Натянуто улыбнувшись, парень прошелся вдоль улицы, скользя взглядом по зданиям.

Но... они хотя бы живы. Хорошо. Пусть так.

Следующая в списке родных и близких людей была Она. Линда Парк. Уэст никак не мог справиться с утратой и потратил несколько дней, играя в шпиона и следя за девушкой, будто желая в чем-то убедиться. Парень искал в ней признаки того, что это всё ещё та же Линда которую так сильно он любил. Мать его детей. Свет его жизни. Его маяк. Но... И тут ждало разочарование. Девушка была совершенно не похожа. Всё было не так: одежда, прическа, духи. Даже предпочтение в кофе и то - другое. Бросив гиблое дело искать призраков прошлого, Уэст пообещал себе постараться вырвать из сердца эту боль.

Её больше нет. Их больше нет.

С Барри парень старался не встречаться без острой необходимости. Тот лишь свои видом напоминал о том, что же юноша потерял. И пусть он не виноват в этом, по крайней мере только косвенно, но Уоллес не готов был смириться и идти дальше. Хотя и отзывался на просьбы помочь и являлся миру как очередной Флэш. Лига справедливости, Титаны. Даже целый мир. Никто не мог заметить, что под широкой улыбкой во все тридцать два зуба скрывается жгучая боль, что разъедает изнутри.

И вот, спустя очередной день и очнувшись от персонального кошмара, парень наконец-то вспомнил о той, что в своё время заменила ему мать. С этого момента вновь началась игра в шпионы. Каждый день он изображал кого-угодно: обычного спортсмена, что просто проводит стандартную тренировку, пробегая четвертый круг вокруг места работы девушки; прятался за вчерашней газетой, попивая чай и искоса поглядывая на женщину; мойщика машины, чьё лицо почти полностью закрывала потрепанная маска от пыли, а волосы прикрыты старой джинсовой кепкой. Кем-угодно, только не самим собой.

И, конечно же, он Флэшем врывался в нужные моменты, унося женщину прочь от опасности, но не позволяя ей и на мгновенье увидеть его лицо. Уэст стал её личным телохранителем. Точнее вторым в не особо длинном списке. Чего он боялся? Того, что в родных глазах он сможет увидеть лишь непонимание и не узнавание. Просто кто-то очередной.

В этот день он изменил себе и позволил мисс Уэст пожить спокойно, не опасаясь собственной тени. В этот день он был занят спасением ценностей мелкого банка на одной из улиц Централ-сити. Увлекшись, парень начал издеваться над грабителями, в лёгкую раскидывая их и отправляя в нокаут. Но он и предположить не мог, что не сумеет заметить как в него выстрелят. Десять раз, полностью опустошив обойму. Или подсознательно он этого хотел?  Хотел умереть?

Пули, хоть и не все, больно вонзились в тело, разрывая эластичную ткань костюма. Гнев заполняет сознание и ему чудом удается не убить этого негодяя, что возомнил себе слишком многое. Пусть каждое движение и отдавалось жгучей болью, но парень практически не замечал её, в гневе своем избивая "младенца". Остановился он только когда увидел кровь на своих руках. И, кинув последний взгляд на бессознательное тело, убежал прочь.

Ноги привели его домой. Точнее в место, которое он привык считать своим домом. Слишком долгие годы он чувствовал себя здесь в безопасности. Парень даже не задумываясь, просто профаззировал сквозь стену, вновь шипя от боли. И упал на светлый ковёр, пачкая его кровью. К боли в животе,груди и плече добавилась другая. Теперь саднило и колени.

Парень опустил голову ниже, ладонями сжимая ковёр. Хотелось, чтобы эта агония наконец-то прошла. Как физическая, так и душевная. И что я здесь забыл? - пронеслась в его сознании мысль, прежде чем он услышал голос женщины, заменившей ему мать.

В гостиной стояла тишина. Можно было услышать каждую мелочь, если прислушаться. Мирно тикали стрелки настенных часов. На кухне, как всегда, капала вода. Кап-кап. Кап. Кап-кап. Глава семейства находит время на спасение мира, но только не на решение бытовых проблем. Где-то вдалеке слышалась мелодичная песенка удаляющейся машины с мороженным. И каким вкусным было то мороженое, там далеко-далеко -  в его детстве. Мимо дома пробежали соседские мальчишки, о чем-то оживленно споря и заразительно смеясь. И только в гостиной было тихо. Тишина прерывалась лишь тихими стонами бегуна.

Пулевые отверстия кровоточили. Каждое движение отдавалось жгучей болью. Стиснув зубы, парень опустился ниже, будто пытаясь спрятаться от этой боли. Часы пробили двенадцать. Остановившись, он чувствовал как бешено колотится собственное сердце. Сознание затуманивалось, хотелось упасть и не вставать. Хотелось ли ему умереть? Ответа на данный вопрос не было даже у него самого.

Шестая ступенька снизу лестницы скрипнула. Бегун усмехнулся, сквозь боль воспринимая происходящее. Ничего не меняется. Мир будет  процветать. Появятся летающие машины. Роботы-помощники и человеко-подобные андроиды. Но лестница так и будет скрипеть Кажется, что эта ступенька стала стонать ещё в детстве, когда юный герой прыгал через ступеньки, прибегая на кухню, ведомый ароматами свежеиспеченных блинчиков с джемом. Как давно это было? И было ли вообще?

Сознание ускользало. Глаза сами собой закрывались и только неосторожное движение заставляло вновь очнуться из небытия. Ему бы успокоиться, сконцентрироваться и вытащить эти маленькие убийцы из себя. Остальным занялся многострадальный организм бегуна, вновь возвращая его встрой. Но не было ни сил, ни желания. А может ему было уже всё равно?

Каждый взгляд старых друзей словно был неправильным. Отголоски воспоминаний прошлой жизни, что он им дал, не заменяли прожитую жизнь. С ним общались будто по старой привычке, как со старым знакомым. Было некое недоверие и непонимание. Были заминки, когда кто-то из них на миг забывал о том, что на самом деле случилось. Ричард, Рой, Донна, Лилит и многие-многие другие. Все они... Тяжелый вздох. С одной стороны они и рады были ему, с другой это узнавание было лишь следствием воздействия вездесущего спидфорса. Смогли бы они... Нет. Определенно нет. 

Так чего же он ожидает от женщины, которая сейчас мысленно чертыхается, медленно ступая с шестой на пятую ступеньку снизу. Помня её воинственность, парень не удивился бы сковородки у нее в руках. Послышался голос. Как избито звучит. Настолько "уверенно", что вряд ли она сама верит в сказанное. Бегун вновь слабо усмехнулся, представив себе, как его забирают доблестные полицейские, а после собирают сведения у мисс Уэст. Или она уже миссис?

Его же даже не существует в этом мире. Этот рыжий бегун, что тихо стонет от боли, медленно погибая - Уоллес Уэст. Такого человека не существует. Нет, конечно это утверждение не совсем корректно. Уоллес Уэст действительно рождался, стал одним из самых быстрых людей в этом мире, но только он - мулат с короткой тёмной стрижкой. Вот смеху то будет, когда будут пробивать мои отпечатки пальцев. Что они будут делать? А вот рыжеволосого бегуна просто не существовало как человека.

Послышался глухой удар и деревянный скрежет по старому паркету. Уэст чуть поднял мутный взгляд, пытаясь уловить движение, но только поморщился от новой вспышки боли. И быстрые шаги, смягчаемые ковром. Уоллес только краем сознания понимал, что его обнаружили. И что за человек это был. Только вот внезапно стало всё равно, в каком состоянии он был. В душе зародилась надежда. Узнает или нет? Вспомнит ли? Но надежду уверенно душил разум, здраво аргументируя не состоятельность ложных надежд.

Женщина тараторила. Слишком быстро для обычного человека. Но он слышал каждое слово и с каждым мигом разум выигрывал этот незримый бой с сердцем. Ну конечно... Сначала помочь. Потом выяснить кто. А дальше.... дальше разберется супруг. Или полиция, да, мама? Парень поднял взгляд на молодую женщину, которая едва ли годилась ему в сестры. Когда-то он был мелким пацаном и искал у нее совета, поддержки и честно воспринимал как мать. Мэри Уэст, матери юноши, и до развода с Рудольфом было не особо до сына. Её волновало лишь то, что подумают окружающие, так что о сыне она вспоминала крайне редко. Рудольф Уэст же заботился лишь о деньгах, не замечая, как подрастает собственный сын. Только редкие моменты внимания Уэст-младший с жадностью ловил, наивно уверенный в том, что не заслуживает большего. И только с нетерпением он ожидал лета, чтобы наконец-то поехать к любимой тёте. Забавно, но сейчас он не мог описать женщину никаким словом, кроме как краткого и родного - мама.

"Таких как я больше нет? Хах. Такие как я не существуют. И скоро ты узнаешь, что я тоже не существую"

Под требования миссис Уэст-Аллен парень всё-таки попытался встать, но покачнулся и завалился на бок, сметая собой журнальный столик. Застонал от очередной вспышки боли, но от помощи оказался: - Я... сам. - Голос звучал хрипло. Поднявшись на локтях, парень вновь поднялся. Во всём теле чувствовалась предательская слабость. Есть ли желание жить?

Она всегда знала, как бегун может помочь там, где не справится так же быстро самые ловкие доктора. Чтобы вытащить три застрявших пули требовалось несколько часов под общим наркозом и работа специалистов. Как-то раз Аллен на практике показал, что даже если тебя подстрелили, то это ещё не конец. Если, конечно же, ты всё ещё жив. А Уэст ещё дышал, судорожно вбирая в легкие воздух.

- Х...хо... хорошо. Я... постараюсь. - следуя советам и уговорам девушки, Уэст добрался до дивана, пачкая светлую обивку в собственной крови. Здесь мало алого, не находите? Шутить тогда, когда шуткам не место - в этом весь он. Улыбаться, когда больно. Смеяться, когда хочется выть. Никто. Никогда. Не узнает. Истинное положение дел. Не в этот раз. Натянуто улыбнувшись, Уоллес посмотрел на девушку. Сердце предательски сжалось. Нет, она не узнала его. Она не вспомнит. Хватит надеяться, ковбой. Фаззируя ладонями сквозь собственную плоть, бегун достал злосчастные пули. Раны заныли с новой силой. Откинувшись на диван, парень прикрыл глаза. Из открытой ладони с громким звоном посыпались кровавые патроны.

Отредактировано Wally West (2019-09-07 02:55:26)

Перед глазами - кромешная тьма. Не было слышно ни единого звука. Не было чувств и эмоций. Просто кромешная тьма, да съедающая изнутри пустота. И это знакомое до боли, до скрежета зубов, чувство полного одиночества. И вокруг - ни единой души. Не живой, не мёртвой. И ты, словно загнанный зверь, оставленный всем миром, не знаешь куда себя приткнуть.

Хотелось кричать. Он пытался кричать, но вместо крика - лишь стон. Пытался бежать, хотя совершенно не видел дороги. Куда бежать, если вокруг лишь тьма? Не было видно ничего. Протягиваешь руки вперед и опускаешь взгляд, надеясь разглядеть хоть что-то. Но не видно даже кончик носа. А есть ли вообще нос?

Состояние - аморфное, будто растёкся лужицей по поверхности. Сродни туфельки инфузории. И не существует ничего. Не чувств, не эмоций, не звука, не мира. И тебя тоже не существует. Существует лишь тьма. Сколько прошло времени? И прошло ли? Он успел лишь моргнуть или давно уже умер, а это последняя агония погибающего мозга?

Он пытался бежать хоть куда-то. Вперёд. Но сложно сказать, двигался ли он вовсе или только думал об этом. Если ранее его довольно часто посещали кошмары, то этот ужаснее всего. А кошмар ли это? Или это его персональный ад? Он же так боится одиночества, что даже в извечный кошмар об умерших детях превратил в своего рода симулятор их жизни. Неужели Вселенной настолько мало его мучений, что она решила забрать то последнее, что у него осталось. Жизнь?

Из груди вырывается стон. Становится трудно дышать. Так же резко, как в одночасье исчезли все звуки, они так же и появились. Где-то на задворках слышен был шум города. Звенел велосипедный звонок. До него не сразу доходит откуда он доносится. В отчаянии своём он пытается найти источник. Бежит, хотя сомневался что вообще способен двигаться.

- Эй?! Здесь кто-нибудь есть?! - но из груди вырывается лишь сиплый стон. Кажется, что всё это было лишь галлюцинацией. Последним "приветом" его страдающем в агонии мозга. Что если вся его жизнь: жена, дети, любимая семья и не менее любимая работа - лишь агония смерти? Что если он умер за долго до этого? Сам себе придумал мир. Сам себе придумал счастье, любовь, жизнь. И, когда всё было слишком идеально, уничтожил всё, чтобы в очередной раз построить новый мир. И это - самое начало.

Вновь он услышал звук. Голос. Заботливый, ласковый, с толикой тревоги. Казалось, что он гораздо ближе, чем он думал. Всего в нескольких сантиметрах от лица. Ладонью тянешься вперёд, пытаясь ухватиться за незримого собеседника. Но вокруг ничего, ладонь проходит насквозь, не найдя препятствий. Лишь пустота.

Внезапно мир оглушительно засиял, взрываясь ослепительным белым. Звуки оглушили. Чувства заставили задыхаться.  Тут же он ощутил собственное тело, что мирно покоилось на чем-то мягком.  Мышцы на груди стягивает, будто кожный покров усердно натягивают, но материи недостаточно. Больно. Задыхаешься этой болью, не в силах сделать даже судорожный вздох. Голова гудела, будто его засунули в колокол и били по металлу со всей силы. Или Кент, не важно младший или старший, решил проучить нерадивого бегуна. Тело ныло, мышцы непроизвольно сокращались. Едва ли он мог сдвинуться с места. Но ему не в первой оказываться в столь плачевной ситуации. Он справится. Выжить. Нужно лишь выжить.

Глаза понемногу фокусируются на объектах. Светлый потолок, лампа с причудливыми стеклянными лепестками. Такого он не ожидал увидеть. Скорее белую, шелушащуюся штукатурку, кусками отваливающуюся от потолка. Запах медикаментов, что так часто он чуял очнувшись в очередной больничной палате. Маска ощущалась на лице - значит инкогнито не напрушено. Хотя бы потому, что рыжеволосых мужчин с зелёными глазами не так уж и мало. Ирландцев много... Но много ли ирландцев в Централ-сити?

А разве я в Централ-сити?

- Я...я…- во рту несколько пересохло, а с лица сказывались капли пота. Пытался подняться, но тело плохо слушается. Игнорировать боль. Игнорировать усталость. Нужно убираться куда подальше. Прочь. Почему? Прочь из родительского дома, где не понят даже звука твоего имени. Прочь. - Идти... нужно...