Игла плыла по диску винила, ломанной линией, торопливо перепрыгивая рытвины и перебои, нащупывая свою колею. Музыка забродила по комнате, отскакивая от стен короткими тенями - сталкиваясь с бескрылой эскадрильей дождевых каплей, что словно лётчики-камикадзе, без жалости и сочувствия разбиваются о холодное стекло.
Спальня была окутана полумраком, под присмотром сопливого города. Стеснительная тень свечи аккуратно кружилась по стенам, робко приглашая в дикий танец остальные предметы интерьера. Из зрителей только серое небо, как наркотик и принюхивающийся черный шарик-носа. В ноздри гостя влетает запах щербета, аккуратно смоченный вином.
Черная паутина угольных локонов, переплеталась на подушке, липкими щупальца. Шелковое одеяло скрывало лицо девушки, только одна ножка выглядывала бедром на сторону пристального взгляда. Она проснулась по мановению волшебной палочки. Два голубых блюдца появились на лунной тропинке, пробившей себе путь во внутрь. Потолок, аморфной громадиной нависал сверху, взирая невидящими глазами вниз. Пугал своей безукоризненной слепотой. Поглощал внимание, голубых глаз устремленных к нему и сжирал пространство внутри комнаты. Маленькие бусинки плавающие в молоке, не находили себе укрытия — пристально уставились в дерзкую белизну, пестрящею сотнями градаций белого, на величественной поверхности. Пропадали оттенки по вечеру, исчезают и во время ночи.
Фарфоровая маска лица выглядывает из под постельного белья, под представление ночного небосвода. Молния разрезает усыпанную звёздами полянами, навязывает свет, капризной темноте, о безумные ночи - вы летите куда?. Она проснулась внезапно, будто что-то кольнуло где-то под ребрами и заставило её изогнутся, упираясь макушкой в спинку постели. Она потянулась к верху, разворачивая руки ладонями к стене, упёрлась по крепче, находя точку опоры и вытянула ноги. Правая поддалась сразу, вытягивая носочек, а вот левая упиралась — она двигалась медленно, аккуратно, будто знала об опасности. Пальчики наткнулись на первое препятствие в лице смятой простыни, разгладили её круговыми движениями и двинулись ниже пока не наткнулись на нечто холодное — резко вернулись в исходное положение, рывком. Голова ушла в сторону окна, изучая блуждающим взглядом вестника беды по ту сторону подоконника, ворона из той породы, которых и выстрелом не спугнуть. Одеяло скользит по телу, сползая на пол, обнажая спину.
На губах теплится привкус того сна, где она вновь уснула у порога, не добравшись до конечной точки маршрута. Резвый мустанг, не выдержал нагрузки, оступился на ровной поверхности и искупал наездницу в талых водах полей. Волосы-змеи оживают на мгновение, собираются в пучок и уходят с плеча, со всеми вещами, когда Принцесса Фокусничества поворачивается в сторону вошедшего...

Мягкие подушечки лапок ступают по дорогому ковру, оставляя темные следы на пушистом ворсе. Прямо ходящий лис, с примятой, но все ещё блестящей шкурой взирает на хозяйку поместья с лёгким смятением во взгляде. Под пушисто-хитрой мордой, красуется пурпурная бабочка, а туловище укрывает словно сшитый на заказ жилет из бархата. На протянутых к девушке лапах он держит поднос со всего парой предметов: стакан гранатового сока наполненный до краёв, бумажный конверт не имеющий очерков на своей поверхности и нож для вскрытия оных. Брюнетка протягивает руку и он двигается на встречу. Пальцы окружают холодное стекло, глаза щурятся от неожиданности, но губы ликуют, стоит только ощутить терпкий вкус напитка. Голубая каёмка двух фонарей над прозрачным материалом достаточно величественно взирает на животное, несомненное бывшее прежде человеком, до определенного момента - глаза её словно спрашивают: ради чего стоило меня будить? И он всё понимает, спешит объясниться:
- Пя-пя-тнадца-ца-ть ми-ми-нут тррретьего, миссус. - Он отчаянно старается не булькать во время разговора, выходит кривовато. Она оставила ему человеческую речь ровно по одной причине: никто не знает, как на самом деле разговаривают лисы.
Отсутствующая бодрость на кофейном столике, танцует пьяная в смерть, канкан. Не выспавшиеся глаза слегка округляются, плавно переплывая на поднос, к не примечательному конверту, пока жидкость плавно перетекает из одного сосуда в другой. Она оставляет несколько багряных капель на донышке, сладострастно выдыхает и возвращает стакан обратно, нежно покусывая собственные губы, забирая пророненные случайно остатки.
Пальчики подхватывает бумагу, умело вскрывают надежный конверт и разворачивают содержимое, пробегаясь по короткому тексту взглядом. Морщинки на лбу выстраиваются в несколько предложений и быстро разглаживаются обратно. Девушка скручивает листок в тоненькую трубочку и опускает в стакан. Оставшаяся жидкость вступает в реакцию с полученной пищей и тусклые искорки, пожирают лишнею информацию, с аппетитом Лангольеров накинувшихся на вчерашний день.
- Д-д-детект-и-и-ив Фламель. Ли-ли-чно. - Спешно сообщает дворецкий, переступая с одной лапы на другую, быстренько почёсывает одной другую и выравнивается, стараясь держать спину ровно, как учили в этих ваших специальных академиях по этикету.
- Подготовь мотоцикл. - Затанна поднимается с постели, лениво выкручивая запястья к потолку, выпрямляясь во весь рост, с грацией домашней кошки, что ни когда не поймёт дворовых котов.
На цыпочках, босыми ногами, проскальзывает мимо укрывшегося в собственную лапу лиса в ванную комнату, замирает в пороге, ничтожная застигнутая врасплох одной его репликой.
- Д-д-до-до-ждь, миссус.
Она вглядывается в растрепанное окно, пересекаясь с единственным целым глазом ворона, скользит по влажным перьям. Грустно хмыкает, словно забывает на мгновение поставленный диагноз городу и хлопает дверью, хуже паразита.

Когда она возвращается, белый корсет с пуговицами уже привычно на ней. Галстук-бабочка, скрывает рубин жизни от лишних глаз, а ноги затянуты колготками, металлического цвета, крупной сеткой, заканчивается образ черными мини шортами. Девушка открывает шуфлятку комода и вытаскивает пару белы перчаток, кладёт сверху, рядом с магическим цилиндром, откуда торчат кроличьи ушки. Касается кончиками пальцев одного из них и один из актёров сценической трупы выглядывает наружу, сверкая черными бусинками глаз, всеми четырьмя лапками он обнимает волшебную палочку - Зии коротко кивает и животное скрывается обратно, окутанное пурпурным свечением. Она всё так же молча натягивает перчатки на руки, пока помощник мнётся переступанием, словно пьяная девочка на школьной вечеринке. Замечает его волнение периферийным зрением и шагая в сторону гардероба, занимающего добрую половину спальни, щёлкает пальцами. Свет загорается в этой части поместья, мягкий и тёплый, а свеча с подноса потухает одновременно с этим.
- Если хочешь, что-то спросить, то сделай это прямо. - Она снимает с вешалки черный блейзер, и просовывает первую руку в рукав.
- Мо-мо-может...
- Нет. - Резко отрезает Повелительница Магии, прекрасно понимая о чём пойдёт речь и поправляет очередной предмет одежды уже на себе. С сомнением вглядывается в корзину с зонтами, пока снимает со специально предназначенной полки для обуви, высокие черные сапоги. - До новолуния и это не обсуждается. - Обувшись, она вытаскивает зонт, имеющий ячейки черного и белого цвета, как шахматная доска, надевает на собственное запястье и выключает свет всё тем же жестом. - Ты сам знаешь, в чём провинился. - И он тупит глаза в пол. - А за поступки следует отвечать. - Проходя мимо комода вновь, брюнетка надевает цилиндр на голову, завершая свой образ и просовывает руку во внутрь зеркала, что вытянулось от пола до потолка. - Скоро вернусь, будь лапушкой. - Она подмигивает ему напоследок, пока нащупывает что-то внутри отражающей поверхности, щёлкает этим и проходит во внутрь, на ходу раскрывая зонт.

Дверь "антикварной лавки Джеффа", витрина которой, была усыпана разнообразными раритетами из прошлой жизни, со стервозным скрипом поддалась и раскрылась наружу, не взирая на табличку "закрыто", что красовалась на прозрачной поверхности и сложный замок с несколькими защитными механизмами. Зонт выныривает из осязаемой темноты и ловит первые капли воды. Зонт прямо, дождь косо. Готэм встречает волшебницу всем присущим ему гостеприимством: холодным ветром в лицо, неоновыми вывесками, тонущими в океанах грязной воды у дороги, прохожие прыгают через лужи, малочисленные автомобили свистят шинами не взирая на огни светофоров. Затанна оглядывается по сторонам, оценивая окружающие атмосферу - чертова, печальная стабильность. Улыбается сама себе уголками губ, так невинно, словно боится, что кто-то способен заметить столь агрессивный жест внутри обители боли и скрывается в переулке, пережившем слишком много за свою историю и являющемся самым коротким путём до оперного театра.
Свинцовые тучи глубже самой тёмной воды, озаряются языкастыми молниями, шепчутся громовыми раскатами над головой. Всем своим нахальным видом демонстрирует полное безразличие к городской палитре, козыряют отсутствием священного лика Иисуса в глубине звёзд и смотрят вниз только одиноким глазом гориллы идущим на рост с каждой новой ночью. Вид убогий, кругом, на периферии только грязь, вдоль её маршрута, от квартала к кварталу. Сбоку, в теневой бездне безумия, заблестели глаза, зашелестели пальцы под платьем кротко, тихо и невинно бедер сладких касаясь. Она не вглядывается в пустоту, знает, какового это видеть отражение пустоты, внутри порочных троп. Обходит очередное расшитое море дождевых вод, пытаясь не поломать глаза о темноту и выходит к пестрящим цветом вывескам. Зависает на выходе под фонарный островок мнимой безопасности, обращая внимание на татуированный балоном кирпич. Кроме отвратительного запаха её больше никто не встречает, не испуганный сначала взгляд, а затем более одобрительный, спокойный, ни брань вечно доносящиеся из темных углов. Ничего и в остатке ничего. Брюнетка выпрямляется, вглядываясь  надписи на стенах, в приколотые листовки из которых, узнает, что некое семейство Фрейзеров, чертовски скучает по своему утраченному золотистому кокер спониэлю, со вставками черной шерсти вокруг глаз и на морде, очень ждет его домой и надеется, что тот найдется. Следом переводит свой взор на покупку цвет металлов и отсутствующие номера телефонов, но зато адрес вписан на выцветшей бумаге повторно. Игнорирует парочку мнимых предложений о работе, совсем свежих, не тронутых, очередное разводилово. Готэм перенаселен и к сожалению социальное дно в мегаполисе никто не отменял. На низах всегда гребанный разлад, ни каких перспектив и многие даже не цепляются за подобные, сомнительные предложения. Научены жизнью и более не верят в них. Затанна же не имеет в своем организме вкрапления геройских ячеек внутри кода ДНК и легко минует мелкие проблемы - невозможно помочь всем сразу. Она выбрала сферу в которой, польза ощутима.
Иллюзионистка тихонечко хмыкает, проверяет пустынную улицу на присутствие движения, но все транспортные средства уже играются сине-красными огнями на парковке перед театром и переходит дорогу. Ныряет под оградительную черно-желтую ленту и входит во внутрь, под подсвистывающий возглас одобрения одного из патрульных, быстро разглядевшего в дамочке, ту самую Затару с афиш, коими полниться этот город. Уже внутри, в холле её встречает детектив Джейсон Фламель и "шалость" начинает принимать странный оборот.
- Спасибо, что прибыли так быстро. Тело уже забрали, но кое что интересное ещё осталось. - Он с ходу начинает вводить девушку в курс дела, пока та закрывает совершенно не промокший зонт, действующий скорее на манер прозрачного купола вокруг её контура.
Несколько вертлявых поворотов и они выбираются в зрительный зал, дальше по ковровой дорожки, вдоль сидячих мест, туда, прямо к сцене, кров с которой стекает водопадом до сих пор. Слишком много алой субстанции. Слишком.