- Столько эмоций, - цинично хмыкнул Джейсон, не отводя взгляда от ее глаз, испуганный, встревоженных и явно ничего не понимающих. В них зажигались вопросы, сменяя друг друга вихрем – и Барбара не знала, какой следует задать первым. Ее нельзя было винить за это – в конце концов, как можно подготовиться к встрече с официально объявленным и захороненным мертвецом?
Когда Барби отпустила ворот его куртки, Джейсон усмехнулся и поправил одежду.
- Живее всех живых, как видишь, - кивнул он и подпер собой стену, скрестив руки на груди. – Слышал, у тебя тоже за это время жизнь... круто изменилась, - Джейсон оглядел девушку с ног до головы, с сожалением поджав губы. Дочь комиссара полиции, в один момент оказавшаяся в инвалидном кресле, в свое время взорвала первые полосы готэмских газет. Достать старые выпуски труда не составило – все, лишь бы получить больше информации о Бэтсемье и использовать ее, чтобы надавить на Брюса.
Только вот история Бабс... это другое. Это не то, что хочется использовать. Не то, что может стать оружием. Это... боль. Боль, которую ощутил Джейсон, отчаянно цепляясь за утекающие секунды его жизни, когда полз к надежно запертой двери. Боль, которая не могла сравниться с ощущением собственных переломанных монтировкой костей.
Барбара Гордон не знала об этом, но она тоже умерла.
- Мне жаль, что меня не было рядом, - вот и все, что смог выдавить из себя Джейсон, наконец отведя взгляд в сторону. Других слов и не требовалось – Барбаре не нужны были слова поддержки, в конце концов, не она ли только что лихо улепетывала от него, пытаясь скрыться среди готэмских высоток? Зачем ей эти тонны сожалений – она уже наслушалась их в свое время. Конечно, она не ждала от Джейсона размазывания соплей – Барби знала, что он не той породы. Знала, как никто другой.
Неловкое молчание затянулось.
Она не знала с чего начать, слишком долго его не было, слишком много вопросов накопилось – и на большинство из них он не даст ответа. Ни о том, как его сердце вновь забилось, ни о том, как он пряжкой от ремня расковырял крышку гроба, ни о том, как опустошенный и потерянный он попал в руки Аль-Гулов. Это не то, чем можно было хвастаться.
Он не знал, как продолжить. В его нынешней жизни не осталось ничего светлого. Просто беспросветное болото, трясина, которая тянула на дно удушающей ямы. Из того, что было прежде, Барбара была самым ярким и ослепительно светлым воспоминанием. Проблема в том, что болото глушит этот свет – даже этот кусочек прошлого поблек и потемнел.
- По поводу этих разборок, Барби. Правда – не лезь. Я держу все под контролем. Больше, чем нужно, крови они не прольют, - вновь его голос оказался прошит этим циничным тоном. Джейсон мало ценил человеческую жизнь теперь, если вообще жизнь наркодилеров, толкавших товар детям, можно считать человеческой. Или ублюдок, который продавал напуганных девчонок большим дядям-толстосумам – он мог считаться человеком и заслуживать жизни? А может, тот урод, что убил отца троих маленьких детей, потому что тому не посчастливилось занять небольшую сумму не у того «кредитора»?
Черт, Джейсон бы каждого опустил в чан с серной кислотой, чтобы растворить их до полного исчезновения.
- Просто позволь мне делать свою работу.
