Власть развращает.

За плечами у Романа Сиониса был целый Готэм, миллионы неотмытых денег и успешно реализованных схем; под его пальцем билась криминальная жилка этого города: сожмёшь — прыснет чёрной зловонной кровью. Останавливаться на достигнутом — недостижимый уровень, свойственный только аскетам либо последним трусам: первым Сионис не был, вторым и подавно; и маячащие на горизонте новые величины тянули с немыслимой силой — ему хотелось заполучить всё, сжать в своей руке целый город так крепко, чтобы он трещал под натиском и мелко крошился.

Абсолютная власть развращает абсолютно.

У Лекса Лютора в Метрополисе были новые открытия и новые разработки — оно и неудивительно, технологии современности не стоят на месте: скоро будут неотличимы о магии и сверхспособностей — и зачем тогда будешь нужен ты, Супермен? О новом открытии метрополисского гения слухи ходили так рьяно, что даже до Готэма добрались: дыма без огня не бывает — если из «Лекскорп» потянуло так густо и так далеко, то это неспроста. Чёрную Маску разрывало простое любопытство напополам с жаждой абсолютной власти — подумать только, какие возможности откроются, если в рукаве будут припрятаны новейшие разработки Лекса Лютора.

Роман хотел их заполучить — полностью и целиком, единолично, и без каких-либо оговорок: попросту говоря, Роман хотел их украсть, но для такого нетривиального дела нужен однозначно нетривиальный исполнитель. Все схемы и прототипы Лютора не лежат на открытых стендах, не висят на стенах, как дорогие картины, и не спрятаны в сейфе на четырёхзначном коде. Это будет сложнее — гораздо сложнее, где-то на грани с невозможностью.

Но Романа это не останавливало. В конце концов, он ведь не собирался лезть туда лично.

Женщина-Кошка. Это имя было первым в числе претендентов на роль исполнителя: разве есть во всём мире хоть одна щель, в которую она не сможет пробраться ради наживы? Роман был хорошо осведомлён о её способностях и ловком мастерстве, но была одна загвоздка — она бы ни за что не согласилась на него работать. Более того, Роман не хотел открыто выступать заказчиком: не стоит лукавить, он хорошо понимал, что будет отправлять исполнителя на убой — каков там шанс, что она уйдёт из недр «Лекскорп» живой? И каков шанс, что не сдаст имя организатора доблестной охране Лекса? Определённо меньше половины. Малая вероятность успеха, впрочем, не волновала Чёрную Маску — риск того стоит, тем более, что рисковать он собирается не собой.

Но безымянный заказчик, скрывшийся за маской анонимности, вряд ли убедит её на такие риски — даже за большие суммы вознаграждения. Роман хотел поступить иначе: поставить Женщину-Кошку в ситуацию, которая бы предполагала согласие, показать ей, что в её собственных интересах согласиться; путь был не из самых лёгких, но и не в привычках Романа выбирать простое.

Чёрной Маске потребовалось совсем немного времени, чтобы создать поддельную личность: пару строк биографии в труднодоступных источниках, ошмётки слухов, пущенных туда же — наткнётся только тот, кто намеренно станет искать; информации удручающе мало — как раз достаточно для того, чтобы вселить в любого, кто станет копать, ощущение намеренной скрытности. Винсент Эйфман, по составленной наспех легенде: нью-йоркский магнат, коллекционер и торговец информацией; по этой же легенде именно он — организатор проходящей прямо сейчас выставки самых дорогих мировых алмазов в Готэме — осведомлены и приглашены только некоторые из высших (по большей части, преступных) сословий горожан. Имя Винсента Эйфмана не афишируется нигде: это лишь ширма, на которую наткнётся тот, кто захочет копнуть поглубже — но даже для того, чтобы выйти на эту откровенную ложь, придётся приложить немало усилий.

Имя Романа Сиониса не афишируется нигде и даже не соприкасается с этой историей.

Никакого приглашения для Женщины-Кошки, естественно, не было: её ждут не в роли гостя, а в роли воровки. Затравка была брошена, как лакомый кусок мяса псу под ноги — оставался лишь вопросом времени тот момент, когда воровка клюнет на приманку. Десятки дорогих, прекрасных бриллиантов — как на это не соблазниться?

Место, где проводилась выставка, было оснащено всеми современными системами охраны и обнаружения — более того, проникновения не просто ждали, его добивались, а потому появление гостьи было замечено — и как раз вовремя. Роман Сионис, скрывшийся за полностью вымышленным, но таким реалистичным образом Винсента Эйфмана, уже ждал её — и как только птичка залетела в клетку, все пути отхода были моментально заблокированы.

— Погодите, погодите, — грузный и высокий Эйфман, говорящий с ощутимым, но не поддающимся точному определению европейским акцентом, вышел в выставочный зал. Ночью он был закрыт для посетителей — но некоторые из них не нуждались в открытых дверях. — Не спешите уходить.

Он не видел её: приглушённое на ночь освещение скрывало половину зала в тенях, Женщина-Кошка наверняка затаилась — сбежать она не могла: путь, которым она сюда проникла, сейчас был заблокирован.

— Я знаю, что вы здесь. Признаться — я вас ждал! — Роман сымитировал глухое покашливание; силиконовая маска пожилого и «бульдожьего» лица Эйфмана была на удивление реалистичной. — Женщина-Кошка. Наслышан, наслышан. У меня есть к вам некое... предложение.

В гнусавом голосе "Эйфмана" слышались нотки самодовольства: он рыскал глазами по залу, высматривая свою собеседницу.

— Поймите меня правильно, — с гнусной ухмылкой на самодовольном лице Эйфмана произнёс Роман, — я не предлагаю вам сотрудничество.

Кошка попала в ловушку и начала выпускать коготки — кто бы мог подумать об обратном? Роман удивился бы, пойди она на сотрудничество без должной мотивации и вот так сразу — не зря ведь коты прослыли животными горделивыми; её резкий отказ не был для него внезапностью. И даже в цене вопроса не высказала заинтересованности — не иначе как набивает цену.

— Вы ведь неспроста пробрались сюда, и, согласитесь, обидно будет уйти с пустыми руками — или же не уйти вообще, — самодовольство в его голосе начинало прорезаться всё выразительней. Роман сделал несколько шагов вдоль выставочных стеллажей, не сводя с Женщины-Кошки пристального ухмыляющегося взгляда. — Поэтому сейчас я озвучу вам, что вы должны сделать, а вы — согласитесь и единственное, что останется между нами неразрешённым, это размер вашего вознаграждения в случае успеха.

Учтивость в чуть хрипловатом голосе Эйфмана звучала как насмешка. Он скользил взглядом по Женщине-Кошке с нескрываемым интересом — даже будет немного жаль, если с задания, на которое Сионис её зашвырнёт, она не вернётся.

— И не столь уж важно, в вашем я вкусе или нет, — сквозь гнусавый голос Эйфмана прорезался жёсткий смешок Чёрной Маски. — Потому что вы — очень даже в моём.

Приглянулась ли Кошка Эфману? Да, определённо, — эту часть Роман не обошёл вниманием в своей игре.
Приглянулась ли Кошка ему самому? Ха, да ещё бы.

Но не ради этого он устроил целую постановку с затратой времени и средств — Женщина-Кошка ещё наверняка пожалеет, что заинтересовала внезапно объявившегося нью-йоркского магната своими способностями, а не всего лишь своим тельцем.

Роман сделал шаг по направлению к ней и достал из кармана небольшой пульт управления дверьми, которым и заблокировал их все несколькими минутами ранее. Неплохо было бы соблазнить её на попытку забрать пульт силой — Сионис с удовольствием в этом бы поучаствовал. У каждого есть своя цена — вопрос только в количестве нулей после заветной цифры или в товарном эквиваленте, а если кого-либо по странному стечению обстоятельства не получается заманить деньгами — значит, нужно давить на больное. А уж в этом деле нет никого лучше. Для её же собственной сохранности — пусть лучше её цена будет в банальных банкнотах.

— Принимаете моё предложение без лишних возражений — и я даю вам возможность отсюда уйти с небольшим авансом и всеми девятью жизнями в запасе. Если же ситуация ещё недостаточно ясна для вас, то позвольте пояснить: чем активней вы будете сопротивляться мне — тем в большую опасность поставите сохранность вашего привычного уклада жизни, — Роман под личиной Эйфмана выдержал короткую паузу, — и себя саму тоже.

Если понадобится — он готов перейти к мерам куда более радикальным; а пока что его собеседнице стоит прислушаться к своей кошачьей интуиции и принять озвученное предложение, пока ещё есть возможность самой же не уйти в убыток.

— Всё довольно просто, как вы можете видеть. И я не требую ничего из ряда вон: только хорошо знакомые вам проникновения и кражи — звучит привычно, не так ли? Но придётся немного расширить территории и поднять планку — я хочу получить то, что хранится за закрытыми дверьми Лекскорп.

Роман показательно спрятал пульт во внутренний карман своего пиджака.

— А бриллианты, — он прошёлся вдоль стеллажей, рассматривая драгоценные камни, сверкающие под стеклом, — сможете получить в качестве оплаты. И даже захватить кое-что в виде небольшого аванса — если, конечно, сумеете отсюда вынести.

Эйфман засмеялся и его обрюзгшее лицо неприятно затряслось. Женщина-Кошка в самой отвратительной ситуации из всех, в какую только могла попасть, — и самое приятное в этом то, что ей только предстоит осознать это до конца.

— И если в вашей прелестной головке промелькнула хоть малейшая мысль о том, чтобы обмануть меня, то лучше поймайте её и задушите. И тогда, может быть, никто не пострадает.